– И золото? – уточнил ученик.
– Да пойми ты, такие ценности найти – огромная удача нужна. Не умею я отличать золото от камня или железа. А дремлющее Искусство почуять могу. Поэтому его и будем искать.
Плетение Толлеуса оказалось на полуручном управлении. Старик посылал его в определенном направлении, а когда оно достигало границ его чувствительности, разворачивал и гнал в противоположном. Это можно сравнить с тем, как пахарь ходит за плугом по делянке туда-сюда. Оболиус заикнулся было, что если проложить маршрут для плетения от себя вокруг по спирали, то можно ничего не делать вообще – просто ждать сигнал. Однако искусник, недовольно насупившись, сказал, что рассчитать движение плетения по спирали очень сложно. Можно задать последовательность контрольных точек, но тоже непросто и точность не та будет. И сигнала никакого нет – нужно самим бдеть. Сделать-то его можно, но время идет, и пора бы уже начинать испытания. С последним ученик спорить не стал, тоже счел, что давно пора уже паковать артефакты, а не слушать долгие рассуждения, ежемоментно рискуя получить тростью.
Плетение нырнуло под землю и исчезло из виду даже в истинном зрении – земля глушила. Внешних проявлений и вовсе не было никаких, ни травинка не шевельнулась, ни песчинка. Признаться, парень ожидал какого-нибудь проявления активности под землей – например, вспучивания почвы там, где шарит сеть учителя.
Толлеус все же как-то отслеживал работу своего творения. Оболиус быстро разобрался, что к чему. От амулета старика под землю уходило несколько нитей: управляющие и сигнальная, но посмотреть с их помощью картинку, словно чародейским «Оком», оказалось невозможно. Одним словом, поиск артефактов таким способом проходил скучновато. Парень решил, что учитель вполне справится самостоятельно, без посторонней помощи.
Кстати говоря, «Око» у путешественников было – единственный чародейский артефакт, сохранившийся после того, как бывшего настройщика манонасосов арестовали соотечественники. Оболиус достал красный камень и попробовал посмотреть через конструкт. Увы, под землей он был слеп точно так же, как сам мальчишка.
Стало совсем скучно, и парень задумался над дилеммой: подремать или же сложить костерок и разогреть обед или ужин (что-то подсказывало, что и то и другое в своем обычном порядке сегодня вряд ли будет, и холодное жевать не хотелось, если можно сделать горячее). Выбор пал в пользу второго. Только требовалось разжиться дровами.
Поле, конечно, не лес, но кустов хватало, некоторые ямы заросли ими так, что и не подлезешь. Пускай ветки тонкие, но большое пламя и не нужно.
Вооружившись топором, Оболиус отправился воевать с зелеными зарослями.
Глава 3
Толлеус. Урок
Искусник, точно рыбак, тщательно тралил землю на многие лиги вокруг. Пускай сам он не смог бы дотянуться так далеко, как запускал сеть, пускай не видел территории, где искал артефакты, – главное, нити дотягивались и позволяли управлять плетением. Теоретически он смог бы таким образом добраться хоть до даймонских берегов, дай только время и ману, да чтобы никто случайно или по злому умыслу не порвал нити.
На практике так далеко забираться не требовалось. Сейчас старик прилежно исследовал квадрат со стороной десять лиг, засев в его центре. В эту зону попадает и река и город, но ничего страшного. Хотя, конечно, в городе лучше не искать: у кого-то может оказаться искусный амулет, который даст ложный сигнал. Или же какая-нибудь древность обнаружится под чьим-нибудь домом, и будет до слез обидно – вот она, а не достать.
Надо сказать, что один раз Толлеус уже ошибся. Почти сразу он что-то нащупал, но это «что-то» оказалось его искусным загоном для мохнаток. Горечь разочарования больно резанула, пригасив радостное предвкушение.
Сигнальная нить, безжизненно висевшая до поры, внезапно завибрировала и засветилась.
«Неужели?..» – Признаться, искусник надеялся, но особо не верил. По крайней мере, не в первые же часы. Но нет, все верно: вот сигнал, и этот сигнал не из города. Причем, надо сказать, очень мощный сигнал!
Толлеус водил своей сетью в месте находки и не знал, радоваться или грустить: это явно не амулетик, который можно сунуть в карман, а что-то гораздо крупнее. И сейчас старик боялся, что не сможет это увезти с собой. А ведь о таком он даже не задумывался, когда планировал поискать артефакты. Что тогда делать, если это окажется правдой? Искусник знал одно – бросить сокровище он не сможет.
Впрочем, сперва требовалось добраться до находки и оценить ее не на ощупь, через плетение, а другими средствами.
Отметив искусной меткой место, старик открыл глаза. Оболиус колдовал над костром, повторно обжаривая кусочки окорока, насаженные на палку. Толлеус решил не торопиться и перекусить: пусть уляжется дрожь в руках, пусть в желудке окажется пища; с такими делами можно запросто забыть поесть, а дряхлое тело подобное пренебрежение не любит. Пролежал артефакт в земле тысячи лет и еще часик полежит, ничего с ним не случится.
Бывший настройщик манонасосов молча слез с повозки и присоединился к ученику. Тот ничего не спрашивал, меланхолично работая челюстями.
Обтерев тряпицей пальцы, искусник скомандовал:
– Запрягай, поехали!
Парень послушно вывел лошадь из загона, приладил оглобли и собрался было выводить мохнаток, но старик его остановил:
– На обратном пути заберем, про них никто не знает, к тому же есть моя защита. Ничего с ними тут не случится, пока ездим туда-сюда.
– Так мы не в город? – вскинулся ученик. – Неужто нашли?
– Найти-то нашел, – задумчиво отозвался искусник. – Вот только что нашел, сам не пойму. Сейчас съездим и разберемся.
Сказать оказалось проще, чем сделать. Четыре лиги – по дороге чуть меньше часа, но тут требовалось пробираться по целине, причем хватало ям и оврагов, которые приходилось объезжать. Когда же оставалось проехать последнюю лигу, путь и вовсе преградила небольшая речка. Нет, даже не речка, а ручеек, журчащий по дну неглубокого оврага. Пешему перебраться особого труда не составит, но проехать на повозке не было никакой возможности.
Толлеус думал недолго, очень уж хотелось поскорее посмотреть, что он нашел. А как вывозить, об этом можно будет подумать позднее.
Распрягли и стреножили лошадь, повозку бросили так (правда, старик все же прикрыл ее от любопытных глаз), полезли на ту сторону. Оболиус бодро вскарабкался по осыпающемуся склону, Толлеусу пришлось модернизировать плетение подъемника. Точнее, не само плетение, а сочинять в земле опору для него. Впрочем, управился он быстро.
Наконец дошли. Изрыто здесь было изрядно, а метка и вовсе указывала на дно большущей ямы. Но те копатели, что искали здесь, бросили это дело. Дно ямы выстилали крупные каменные блоки, кажется, даже скрепленные между собой. Орешек оказался кому-то не по зубам.
– Можно сделать Паука, у которого лапы-кирки, и пусть долбит! – влез с предложением неугомонный големолюб Оболиус.
Старик только отмахнулся. В его арсенале есть другие способы. Первый – плетение для разрушения крепостных стен. Запустил, и через сутки камень раскрошится. Второй способ затратнее, зато гораздо эффективнее. «Призрачная длань». Может, конечно, не получится, но попробовать стоит.
Этим плетением поделился Маркус, когда шла активная доработка Паука, турнирного голема кордосцев. Принцип плетения достаточно прост, но реализация… Вот вокруг искусника создается сфера – самая обычная, без хитрых свойств. Она нужна лишь для того, чтобы зафиксировать какой-то объем окружающего пространства (чаще всего земли), которая будет являться основой-противовесом для поднимаемого объекта. Эта же сфера намертво привязывает ее создателя к тому месту, где он стоит, – с ней не походишь. В свое время пришлось поломать голову, чтобы обойти этот недостаток.
Вторая часть плетения – гигантская искусная рука, которая повторяет все движения руки человека. Чем больше маны потратишь, тем сильнее эта рука и тем более крупной ее можно создать, а соответственно на большем расстоянии работать. Толлеус понимал, как это функционирует, легко различал в архейской вязи отдельные блоки и даже мог их в каких-то случаях заменить на свои, что в конечном итоге и сделал на Турнире. Но что такое сама «длань», которой он управлял, и как она связана с его собственной рукой, как понимает команды, – это объяснения не имело. И чем дольше он размышлял на эту тему, тем больше находил сходства с чародейскими техниками големостроения. Если присмотреться, можно провести массу параллелей. Только Толлеус не осмелился тогда озвучить свою крамольную догадку и не спросил посла, из-за чего до сих пор мучился неизвестностью.